ФЕЛИКС ГОНСАЛЕС-ТОРРЕС: КРАТКОЕ ВВЕДЕНИЕ
«Без названия (Платформа для гоу-гоу)» (1991); представлена в Andrea Rosen Gallery, Нью-Йорк, 1991 год; фото: Peter Muscato; Изображения взяты с сайта: https://www.felixgonzalez-torresfoundation.org/
19 сентября в барселонском Музее современного искусства (MACBA) завершилась большая ретроспективная выставка Феликса Гонсалеса-Торреса — одного из крупнейших представителей американского концептуализма и квир-искусства. Гонсалес-Торрес был открытым геем, и разговор о нем сложно представить без затрагивания его личной жизни и квир-оптики в целом. Поэтому часто взаимодействие с его работами вызывает вопрос — как его может понять или оценить человек, который не имеет понятия о квир-культуре и особенностях опыта ЛГБТ+ людей? Однако творчество художника открыто для всех людей, и в этом тексте мы попробуем разобраться, что делает его наследие актуальным, и на что стоит обратить внимание.
Как устроены его работы?
В пространстве галереи установлен подиум, по периметру которого расположены светящиеся лампы. Несколько раз в день, в заранее неизвестное время, на подиум поднимается танцор гоу-гоу в плавках цвета металлик, сникерсах и наушниках. Поднявшись, он танцует под музыку, которую слышит лишь он один, а потом так же неожиданно покидает свой постамент. Кому-то из посетителей галереи посчастливится застать этот момент, а кто-то будет наблюдать лишь пустой подиум. Эта работа «Без названия (Платформа для гоу-гоу)», впервые представленная в 1991 году, во многом выражает творческий подход Феликса Гонсалеса-Торреса.
Как устроены его работы?
В пространстве галереи установлен подиум, по периметру которого расположены светящиеся лампы. Несколько раз в день, в заранее неизвестное время, на подиум поднимается танцор гоу-гоу в плавках цвета металлик, сникерсах и наушниках. Поднявшись, он танцует под музыку, которую слышит лишь он один, а потом так же неожиданно покидает свой постамент. Кому-то из посетителей галереи посчастливится застать этот момент, а кто-то будет наблюдать лишь пустой подиум. Эта работа «Без названия (Платформа для гоу-гоу)», впервые представленная в 1991 году, во многом выражает творческий подход Феликса Гонсалеса-Торреса.
Его искусство балансирует на грани эфемерного и бесконечного. Кучи конфет в блестящих обертках, рассыпанных в галерее, и кипы постеров, аккуратными стопками лежащие на полу — вот как выглядят две другие формы, в которых точно угадывается почерк художника. Что важно: и постеры, и конфеты посетители галереи могут брать с собой, со временем уменьшая объем инсталляции. Так размывается грань между зрителем и предметом — каждый может стать обладателем объектом искусства. Но работы Феликса Гонсалеса-Торреса и бесконечно исчезают, и бесконечно пополняются работниками галерей, где они выставлены. Если композиции иных художников-концептуалистов как правило имеют четко установленные параметры, объем и набор предметов, Гонсалес-Торрес нечасто указывал таковые для своих работ (впрочем, этому есть и исключения!). «У меня нет понимания, как выставлять мои произведения. У меня нет готовых ответов — вы сами решаете, как вы хотите это сделать. <…> Пожалуйста, поиграйте с ними. Удачи. Дайте себе свободу, сомневайтесь в моем творчестве» — такие указания давал художник кураторам его выставок.
Не оговаривается и смысл, который несет работа. Художественная позиция автора была в оставлении работ без названия — лишь с небольшими пояснениями в скобках. С одной стороны, так работа требует погружения и самостоятельного исследования, с иной — открыта для различных интерпретаций.
Прямое взаимодействие и возможность для трактовок во многом продиктованы темами, которые в творчестве Гонсалеса-Торреса являются магистральными — и это квир-эстетика.
Где в его творчестве квир?
Существует байка, что однажды консервативно настроенный американский политик узнал, что в галерее проходит выставка «гейского искусства» — в виду имелся, конечно, Гонсалес-Торрес. Политик пришел в галерею в поисках объектов, которые бы можно было назвать угрозой общественной морали, но в итоге не нашел ничего, кроме конфет и лампочек. Формально закрывать было нечего.
Как уже говорилось выше, Феликс Гонсалес-Торрес был открытым геем. Однако он менее склонен к эксплуатации гомосексуальной субкультурной эстетики, как, например, Роберт Мэпплторп с его фотолетописью нью-йоркских БДСМщиков или мастер уличного искусства Кит Харинг. При поверхностном взгляде и правда сложно сказать, что они про квирность — однако Гонсалес-Торрес подходит к выражению этих проблем просто иначе, превращая свою историю в утонченные метафоры.
Очень многие работы Феликса Гонсалеса-Торреса связаны с Россом Лэйкоком, его возлюбленным, скончавшимся от СПИДа в 1991 году, на семь лет раньше смерти самого художника от той же самой болезни. Гибель Росса потрясала Феликса — и в то же время стала мощным толчком для его искусства. Сам Гонсалес-Торрес даже говорил, что единственная аудитория, на которую он работает — это Росс. Осмыслению его смерти и их чувств посвящены многие из его работ, созданных в самом начале 90-х годов. Самая известная, пожалуй, это «Без названия (Портрет Росса в Лос-Анджелесе)» — хрестоматийная гора конфет в цветных обертках в углу выставочного зала. Это не просто сладости: их «идеальный» вес составляет 75 килограмм — ровно столько, сколько весил Росс перед его смертью. Таким образом, Гонсалес-Торрес предлагает посетителям галереи взять часть своего любимого человека, более того, съесть ее, как способ разделить свою утрату и метафоризировать смертность Росса (в этом многие критики находят и христианские параллели — что вполне возможно, если учитывать католический бэкграунд художника).
В его работах есть место и для темы уязвимости гей-сообщества в целом. Когда посетители галереи забирают с собой цветные конфеты, выкидывая фантики в урну — разве это не метафора стирания ЛГБТК+-людей? Но Гонсалес-Торрес действовал и радикальнее. Так две его работы — «Без названия (Химия)» (1991) и «Без названия (Кровь)» (1992) — представляют собой занавески из бусин в форме таблеток. Посетитель волей-неволей проходит сквозь них — и оказывается под «дождем» из биологических жидкостей. Это не случайная метафора, ведь эти работы отражают опыт эпидемии СПИДа, унесшей жизни огромного количества геев и иных ЛГБТК+-людей. Человек оказывается лицом к лицу с болезненным опытом, который довелось пережить нескольким поколениям квир-персон.
Не оговаривается и смысл, который несет работа. Художественная позиция автора была в оставлении работ без названия — лишь с небольшими пояснениями в скобках. С одной стороны, так работа требует погружения и самостоятельного исследования, с иной — открыта для различных интерпретаций.
Прямое взаимодействие и возможность для трактовок во многом продиктованы темами, которые в творчестве Гонсалеса-Торреса являются магистральными — и это квир-эстетика.
Где в его творчестве квир?
Существует байка, что однажды консервативно настроенный американский политик узнал, что в галерее проходит выставка «гейского искусства» — в виду имелся, конечно, Гонсалес-Торрес. Политик пришел в галерею в поисках объектов, которые бы можно было назвать угрозой общественной морали, но в итоге не нашел ничего, кроме конфет и лампочек. Формально закрывать было нечего.
Как уже говорилось выше, Феликс Гонсалес-Торрес был открытым геем. Однако он менее склонен к эксплуатации гомосексуальной субкультурной эстетики, как, например, Роберт Мэпплторп с его фотолетописью нью-йоркских БДСМщиков или мастер уличного искусства Кит Харинг. При поверхностном взгляде и правда сложно сказать, что они про квирность — однако Гонсалес-Торрес подходит к выражению этих проблем просто иначе, превращая свою историю в утонченные метафоры.
Очень многие работы Феликса Гонсалеса-Торреса связаны с Россом Лэйкоком, его возлюбленным, скончавшимся от СПИДа в 1991 году, на семь лет раньше смерти самого художника от той же самой болезни. Гибель Росса потрясала Феликса — и в то же время стала мощным толчком для его искусства. Сам Гонсалес-Торрес даже говорил, что единственная аудитория, на которую он работает — это Росс. Осмыслению его смерти и их чувств посвящены многие из его работ, созданных в самом начале 90-х годов. Самая известная, пожалуй, это «Без названия (Портрет Росса в Лос-Анджелесе)» — хрестоматийная гора конфет в цветных обертках в углу выставочного зала. Это не просто сладости: их «идеальный» вес составляет 75 килограмм — ровно столько, сколько весил Росс перед его смертью. Таким образом, Гонсалес-Торрес предлагает посетителям галереи взять часть своего любимого человека, более того, съесть ее, как способ разделить свою утрату и метафоризировать смертность Росса (в этом многие критики находят и христианские параллели — что вполне возможно, если учитывать католический бэкграунд художника).
В его работах есть место и для темы уязвимости гей-сообщества в целом. Когда посетители галереи забирают с собой цветные конфеты, выкидывая фантики в урну — разве это не метафора стирания ЛГБТК+-людей? Но Гонсалес-Торрес действовал и радикальнее. Так две его работы — «Без названия (Химия)» (1991) и «Без названия (Кровь)» (1992) — представляют собой занавески из бусин в форме таблеток. Посетитель волей-неволей проходит сквозь них — и оказывается под «дождем» из биологических жидкостей. Это не случайная метафора, ведь эти работы отражают опыт эпидемии СПИДа, унесшей жизни огромного количества геев и иных ЛГБТК+-людей. Человек оказывается лицом к лицу с болезненным опытом, который довелось пережить нескольким поколениям квир-персон.
Без названия (Химия)» (1991); представлена в David Zwirner Gallery, Нью-Йорк, 2014 год; фото из аккаунта Инстаграм @silverwise_; Изображения взяты с сайта: https://www.felixgonzalez-torresfoundation.org/
Как на это смотреть?
Итак, как же в итоге можно рассматривать работы Феликса Гонсалеса-Торреса? И на что стоит обратить внимание?
Во-первых, его творчество — сам по себе потрясающий художественный акт. Это и стирание границ между объектом и художником, и сомнение в жанровых формах. Гонсалес-Торрес с его кучами конфет «идеального веса» заставляет задуматься над тем, что портрет — это не только запечатленный образ, гораздо чаще — это идея человека и эмоций, с ним связанных. Актуальное искусство находит новый язык для разговора на вечные темы, зачастую используя не самые очевидные метафоры, но тем самым расширяет наш художественный опыт.
Во-вторых, Гонсалес-Торрес является хорошим проводником в проблемы квир-сообщества. С одной стороны, его работы помогают понять, что у ЛГБТК+ людей есть проблемы, с которыми иные люди не сталкивались, или же они не являются для них экзистенциальными — например, эпидемия СПИДа. С другой — говорят, что эмоции и чувства людей гетеро- и негетеросексуальной ориентаций одинаковы. Каждый может испытывать боль, бояться, страдать — и это не связано с романтическими предпочтениями человека. Его творчество может стать отличным способом гуманизации инаковости для тех, кому это необходимо.
В-третьих, в Гонсалес-Торрес формулирует идею личного как общедоступного и тем самым политического – за тридцать лет до эпохи распространения социальных сетей, ставших способом узнавать личную жизнь друзей и незнакомцев. Он предугадал открытость личного еще до этих глобальных перемен: так, «Без названия» (1991) — это 24 билборда широкого формата с изображением опустевшей кровати, которые Гонсалес-Торрес развесил по всему Нью-Йорку. Как и многие другие его работы, она посвящена болезни и смерти Росса Лэйкока, и позволяет множеству незнакомцев невольно стать свидетелями частной трагедии художника.
Итак, как же в итоге можно рассматривать работы Феликса Гонсалеса-Торреса? И на что стоит обратить внимание?
Во-первых, его творчество — сам по себе потрясающий художественный акт. Это и стирание границ между объектом и художником, и сомнение в жанровых формах. Гонсалес-Торрес с его кучами конфет «идеального веса» заставляет задуматься над тем, что портрет — это не только запечатленный образ, гораздо чаще — это идея человека и эмоций, с ним связанных. Актуальное искусство находит новый язык для разговора на вечные темы, зачастую используя не самые очевидные метафоры, но тем самым расширяет наш художественный опыт.
Во-вторых, Гонсалес-Торрес является хорошим проводником в проблемы квир-сообщества. С одной стороны, его работы помогают понять, что у ЛГБТК+ людей есть проблемы, с которыми иные люди не сталкивались, или же они не являются для них экзистенциальными — например, эпидемия СПИДа. С другой — говорят, что эмоции и чувства людей гетеро- и негетеросексуальной ориентаций одинаковы. Каждый может испытывать боль, бояться, страдать — и это не связано с романтическими предпочтениями человека. Его творчество может стать отличным способом гуманизации инаковости для тех, кому это необходимо.
В-третьих, в Гонсалес-Торрес формулирует идею личного как общедоступного и тем самым политического – за тридцать лет до эпохи распространения социальных сетей, ставших способом узнавать личную жизнь друзей и незнакомцев. Он предугадал открытость личного еще до этих глобальных перемен: так, «Без названия» (1991) — это 24 билборда широкого формата с изображением опустевшей кровати, которые Гонсалес-Торрес развесил по всему Нью-Йорку. Как и многие другие его работы, она посвящена болезни и смерти Росса Лэйкока, и позволяет множеству незнакомцев невольно стать свидетелями частной трагедии художника.
«Без названия» (1991); открытое экспонирование в Нью-Йорке как часть выставки в Нью-Йоркском музее современного искусства (MoMA), 1992 год; фото: Peter Muscato; Изображения взяты с сайта: https://www.felixgonzalez-torresfoundation.org/
Наконец, то, что создавал Гонсалес-Торрес может быть применимо ко всем людям без исключения — настолько трогательно он переносит ощущения боли и любви в самые обычные предметы. Одна из самых известных его работ называется «Без названия (Идеальные любовники)» (1991) — два циферблата, идеально синхронизированных в начале, со временем из-за разницы в установленных батарейках начинающие идти вразнобой. Гонсалес-Торрес создал эту работу уже тогда, когда сам знал свой диагноз, и в ней он размышлял о том времени, которое ему было отведено на любовь. Другая подобная работа — «Без названия (Торонто)» (1992): две сплетенных гирлянды из лампочек. Со временем лампочки перегорают, и это тоже прекрасная метафора отношений как переплетенных конечных жизней.
«Без названия (Идеальные любовники)» (1991); предоставлена в Wiels Contemporary Art Centre, Брюссель, 2010 год; фото: Sven Laurent; Изображения взяты с сайта: https://www.felixgonzalez-torresfoundation.org/
«Без названия (Торонто)» (1992); представлена в Музее современного искусства (MOCA), Лос-Анджелес, 1994 год; фото: Sue Tallon. На противоположной стене работа «Без названия (Странная птица)» (1993); Изображения взяты с сайта: https://www.felixgonzalez-torresfoundation.org/
Творчество Феликса Гонсалеса-Торреса очаровательно тем, что помогает осмыслить «инаковость» как нечто более близкое и понятное, чем может представляться. Превращая самые обычные предметы в олицетворение скорби, он позволяет разделить тяжесть его эмоций. В этой открытости одновременно и универсальность, и инаковость его творчества.
Даниил Подгорнов
Даниил Подгорнов
